Михаил Яснов - Путешествие в чудетство
В этих переложениях очень важны скрытые ремарки переводчика — нам всё время подсказывают, как следует читать стихи: где сделать паузу, где разбить слово пополам, где, как по ступенькам, съехать вниз по строчкам, а где с особым ударением прочитать выделенные большими буквами слова и фразы:
Посередине лестницы,
Посередине ровно,
Ступенька есть волшебная,
Ступенька зачарованная.
Посередине лестницы
Я сяду на ступеньку,
И думать про ступеньку
Начну я помаленьку:
«Я
на полпути
до верха!
Я
на полдороге
вниз!
Ни на улице — ни дома,
Словно в воздухе повис!
Не могу найти ответа —
Помогите мне в беде!
ГДЕ ЖЕ Я?
Наверно, ГДЕ-ТО?
Или ГДЕ-НИБУДЬ НИГДЕ?»
Стихи Милна не раз переводились (вспомним, например, и Бориса Заходера, и появившиеся впоследствии блестящие переводы Марины Бородицкой и Григория Кружкова), но работа Нонны Слепаковой занимает, как мне кажется, особое место в этой «милниане». Мы угадываем и знакомую ритмику английского стиха, и поэтические аллюзии на весёлые и остроумные народные песенки, — и в то же время собственный авторский голос Н. Слепаковой присутствует в этих строчках на равных с голосом английского поэта.
Как всегда, всё дело в таланте.
Нонна Слепакова была наделена замечательным чувством слова и одаривала этим чувством своих взрослых и детских читателей.
Сегодня этот дар воспринимается с особой благодарностью.
Маршак, как мы помним, писал, что «русский перевод с французского языка должен заметно отличаться стилем и колоритом от русского перевода с английского…»
Я втайне завидую переводчикам англоязычной детской поэзии — завидую той бездне юмора, с которой им приходится встречаться (и справляться!), завидую многообразию и в то же время узнаваемости интонаций, завидую традиции и школе.
С французскими детскими стихами всё далеко не так: и переводов кот наплакал, и традиции, собственно, никакой не сложилось, да и поэзия для детей как таковая по большому счёту возникла во Франции разве что в середине XX века. Наши дети, точно их французские сверстники, до сих пор, в основном, читают взрослые стихи французских лириков, вошедшие в круг детского чтения.
Исключение составляет разве что до сих пор признанный первым (да и хронологически чуть ли не первый) профессиональный детский поэт, писавший на французском языке, — Морис Карем. Снимем шляпу перед Валентином Берестовым, по-настоящему открывшим Карема нашим детям.
Вот и издательства, и «Детская литература» в том числе, когда дело доходило до французской малышовой литературы, ограничивались, в основном, публикацией фольклора: многочисленных сказок и очень редких стихов. Из последних в моей памяти остались два примечательных сборника, выпущенных в Ленинграде, — «Галльский петух рассказывает» (1978) и «Малыш Руссель и другие» (1984).
Из давних детиздатовских лет долетел до наших дней только маленький сборник песенок, считалок и небылиц «Сюзон и мотылёк», который перевели Н. Гернет и С. Гиппиус. Но вспоминают о нём не столько тогда, когда речь заходит о текстах, сколько в связи с иллюстрациями В. Конашевича.
Хотя переводчики, вроде, нащупали мягкую игровую интонацию, присущую именно французскому фольклору:
— Который час?
— Двенадцать бьёт.
— Кто вам сказал?
— Знакомый кот.
— А мышка где?
— В своём гнезде.
— Чем занята?
— Штанишки шьёт.
— Кому?
— Супругу своему.
— А кто её супруг?
— Барон Кукарекук!
Вместе с тем французский фольклор — и тут я сошлюсь на мнение специалиста — «давно присутствует в нашем духовном мире, в нашем сознании. Трудно сосчитать, сколько поколений российских детей выросли, сочувствуя Красной Шапочке. И песенку про чудака Каде Русселя мы знали с детства, а потом с удовольствием узнавали её в чарующей музыке балета П. И. Чайковского «Щелкунчик»… А канон «Братец Яков» давно бродит по России, переходя из уст в уста»[41].
Во Франции всё начинается и кончается песнями. Естественно, что и основной корпус французского детского фольклора — песенный. А переводить песни — дело для переводчика самоубийственное. Вот тут и открывается школа кройки и шитья с поисками той меры допустимого, когда перевод переходит в пересказ, в вольный перевод, а то и в стихи, написанные «по мотивам» оригинала.
Вольт Суслов, пересказавший «Галльского петуха», основное внимание в этой книге уделил сказкам. Это справедливо. Но и тот десяток детских песенок из разных французских провинций, что рассыпан по страницам книги, тоже достаточно примечателен.
Суслов пересказал несколько знаменитых песен — «Славного короля Дагобера», «Ла Патт Люзерн», «Кошку тётушки Мишель».
Песню про несчастную матушку Мишель, которая без конца разыскивает своего кота (свою кошку), поёт вся Франция:
C’est la mèr’Michel qui a perdu son chat
Qui cri par le fenêtre à qui le lui rendra.
C’est le pèr’Lustugru
Qui lui a repondu:
— Allez, la mèr’Michel vot’chat n’est pas perdu!
В приблизительно эквиритмическом переводе этот зачин мог бы звучать так:
У матушки Мишель пропал бродяга-кот.
Она зовёт в окошко: «Кто мне кота найдёт?..»
Папаша Люстюгрю
Кричит ей от ворот:
— Э, матушка Мишель, я знаю, где ваш кот!..
Вольт Суслов совершенно уходит от этого сложного ритмического построения, но взамен создаёт пастораль — простенькую, безыскусную, но милую. А главное — легко запоминающуюся, внятную «нашему» уху:
Горько тётушка Мишель
Плачет у окошка:
— Кто найдёт мне, кто вернёт
Беленькую кошку?
А папаша Люстюгрю
Говорит соседке: —
Вашу кошку видел я
В маленькой беседке.
Стало тётушке Мишель
Веселей немножко: —
Ах, несите мне скорей
Беленькую кошку!
Но папаша Люстюгрю
Говорит из сада:
— А тому, кто принесёт,
Какова награда?
Рада тётушка Мишель,
Бесконечно рада: —
Кто мне кошку принесёт —
Поцелуй в награду!
А папаша Люстюгрю
Отвечает хмуро:
— Утром продана она
Скорнякам на шкуру…
Это, конечно, не перевод, а вольный пересказ, но книга «Галльский петух рассказывает» — это книга знакомства и, возможно, первой читательской любви к далёким героям и их стране. Переводчик нашёл близкую нам интонацию, сохранив «опознавательные знаки», свойственные именно французским песенкам.
